>> РУССКАЯ ВЕРСИЯ НИЖЕ << >> 中文版见下文 <<
Dear Mr. Yrysbek Abdurasulov
Thanks for your response point-by-point according to the guideline of the Launching Message. I hope to take the opportunity to facilitate discussions regarding to “Modalities between scientific communities and other stakeholders (i.e. farmers, rural communities, RAS staff, farmer associations)”. The modalities or the organizational forms of extension is based on the nature of agricultural information (but being affected also by market structure and political institutions). When extension information are classified into a public good or a private good, the organizational forms of extension are therefore divided into public and private financing (Umali and Schwartz, 1994). When food security and over-exploited resources are a public problem, the technology and information related are therefore of the nature of a public good. The key issue being discussed AT THIS FORUM is that “Who provides extension information of a public good (for sustainable food security)? Will agricultural universities be a candidate? What are the relationship between universities and other stakeholders, such as the government RAS staffs, the private sector and rural communities? In some CAC countries and China, agriculture extension was administered and delivered mainly through the public-sector hierarchies with state authority, suffering from changing attitudes, insufficient support, segmented interest, and thus a low accountability. The role of the private sector has not been fully realized and the negatives are not regulated; sometimes extension staffs in the public sector indirectly engage themselves into the private sector for profit, causing biased interests of the delivery of public extension that is supposed to be a public good. This was the case in China during the late 1990s and 2000s. As a result, the Chinese government revised the law of agricultural extension in 2012 and clearly states that the public sector is legally providing only public services of non-for-profit. While the modalities of agricultural extension can have many forms (Training & Visiting, decentralization, fee-for-services, which were piloted by the World Bank throughout 1970-1990, and farmer-field-school by FAO since 1990s), the ‘modalities’ that we hope to discuss at this FSN forum are innovations through which agricultural universities are interlinked with stakeholders (mainly government and the private sector). The relations of ‘partnership’ is very vague and does not sort out the problem of incentive within the system. To be specific, a few specific questions are raised to moderate further discussion: First, who pays universities for extension? Government, private, or self-finance? Is the funding a missionary donation or a real ‘sub-contract’ with clear obligation? Second, what are the relationship between universities and the public RAS staffs at the local level? “Partnering” will cause weak commitment and high transaction costs. Will the public RAS staffs working for the universities as in hierarchies or simply be ‘agent’ from contracting? What are the incentives for local RAS staffs to engage in university-led extension mode? Third, one generic problem for public extension system is the difficulties of evaluating extension work at the local level and justify the value. How do agricultural universities overcome the problem? Lastly, it will be valuable if people can share case studies of government’s buy-in extension services from agricultural universities or others. In addition, cases of innovative relationship between agricultural universities and local RAS staffs, local communities and the private sector will be welcome and valuable.
Уважаемый г-н Ырысбек Абдурасулов!
Спасибо за Ваш детальный ответ, в соответствии с вопросами вступительного сообщения. Я надеюсь, мне преставится возможность способствовать дискуссиям по вопросу «Модели партнерств между научными сообществами и прочими заинтересованными сторонами (как то фермеры, сельские общины, персонал СКС, ассоциации фермеров)». Модели или организационные формы служб по распространению знаний строятся на особенностях сельскохозяйственной информации (в то же время, подпадая под воздействие структуры рынка и политических институтов). Когда информация для распространения классифицируется как общественное или частное благо, организационные формы распространения знаний разделяются, соответственно, на формы государственного и частного финансирования (Умали и Шварц, 1994 г.). Когда продовольственная безопасность и чрезмерное использование ресурсов являются общественной проблемой, относящиеся к ним технологии и информация, таким образом, носят характер общественного блага. Ключевым вопросом ДАННОГО ФОРУМА является: «Кто предоставляет информацию для распространения, являющуюся общественным благом (в целях устойчивой продовольственной безопасности)? Подходят ли для этой цели сельскохозяйственные университеты? Каковы взаимоотношения между университетами и иными заинтересованными сторонами, такими как персонал государственных СКС, частный сектор и сельские общины? В некоторых странах региона ЦАК и в Китае, управление услугами по распространению знаний в области сельского хозяйства и их предоставление осуществляются в основном посредством иерархии между общественным сектором и властью, подвергаясь негативному влиянию изменчивости позиций, неэффективной поддержки, раздробленности интересов и, как следствие, низкому уровню подотчетности. Роль частного сектора должным образом не реализуется, а отрицательные факторы не подлежат регулированию; иногда сотрудники государственных служб по распространению знаний косвенным путем идут работать в частный сектор с целью получения дохода, что влечет за собой материальную выгоду от предоставления услуг по распространению знаний, которые должны являться общественным благом. Такая проблема существовала в Китае в конце 1990-х и 2000-х годов. В результате, в 2012 году правительство Китая пересмотрело закон о распространении сельскохозяйственных знаний, четко постановив, что государственный сектор по закону имеет право оказывать исключительно государственные услуги, не ставящие себе целью извлечение прибыли. В то время как модели распространения сельскохозяйственных знаний могут иметь разные формы (Подготовка и посещение, децентрализация, плата за услуги, которые были опробованы Всемирным банком в период с 1970 по 1990 гг., а также полевые школы фермеров, которые практикуются ФАО с 1990 года), «моделями», которые мы хотели бы осудить в рамках Форума FSN, являются инновации, посредством которых осуществляется взаимосвязь между сельскохозяйственными университетами и заинтересованными сторонами (в основном государственным и частным секторами). «Партнерские» отношения являются понятием неточным, и не решают проблемы необходимости стимула внутри системы. Если быть точнее, было поднято несколько конкретных вопросов для направления дальнейшей дискуссии. А именно: во-первых, кто будет оплачивать услуги университетов по распространению знаний – государство, частный сектор или самофинансирование? Является ли финансирование пожертвованием или же реальным субконтрактом, предусматривающим четкие обязательства? Во-вторых, какие отношения существуют между университетами и сотрудниками общественных СКС на местном уровне? «Партнерство» станет причиной слабой заинтересованности и высоких транзакционных издержек. Будут ли сотрудники общественных СКС, работающие в университетах, соблюдать иерархию, или же, просто выступать посредником по договору? Каковы стимулы для сотрудников местных СКС к участию в модели распространения знаний под руководством университета? В-третьих, одной из основных проблем для общественных систем распространения знаний являются трудности оценки работы по распространению знаний на местном уровне, и для обоснования ее стоимости. Как сельскохозяйственные университеты решают эту проблему? И последнее, будет крайне полезно, если люди смогут поделиться конкретными примерами государственных служб распространения знаний, которые заказывают эти услуги у сельскохозяйственных университетов или иных сторон. Кроме того, примеры отношений, основанных на инновациях, между сельскохозяйственными университетами и сотрудниками СКС на местах, также приветствуются, и будут очень ценными.
尊敬的伊利斯白客·阿卜杜拉所罗夫先生
首先，对您提出的详实的指导意见，表示感谢。本人希望能借此机会在您的论述基础上，进一步深入讨论农业高校科研机构与其他相关主体（如农民、农村社区、农业创新体系成员以及农民协会等）之间的创新模式。以下观点抛砖引玉，请大家积极参加讨论。
农业推广模式或组织形式取决于农业信息的本质（但同时也受市场结构与政策制度的影响）。农业信息分为公共物品和私人物品属性，基于此，农业推广组织模式相应分为公共和私募两种形式（Umali and Schwartz, 1994）。由于粮食安全和资源环境可持续利用与发展属于公共物品，相应的生产和信息技术也因此具备公共物品的属性。本次论坛讨论的核心在于农业技术属性以及相应的主体及模式；农业高校能否胜任提供粮食安全和可持续发展等公共物品属性的生产信息服务，以及农业高校如何与政府基层农技推广机构、企业组织以及农村社区进行合作与协作。
历史上，政府公共推广机构曾经在中亚与高加索地区国家以及中国是农业技术推广的唯一主体，但是这种模式的问题也非常突出（例如政府投入不足、部门利益条块分割、缺乏绩效评估和问责等）。同时，企业和市场组织在农业技术推广广中的作用尚未发挥，同时缺乏制度设计来对私人部门进行规制和管理，存在政府公共推广体系中工作人员以权谋私现象，破坏利益公平，对农业公共推广造成极大不利。中国在上世纪90年代是曾出现过类似情况，因此，中国政府2012年修订了农业推广法，从法律上明确了公共部门的职责，即专门从事公益性的公共服务
尽管农业推广体系的组织形式众多（世界银行于1970-1990的入户培训、分权管理、服务收费等，以及联合国粮农组织自1990年其的农民田间学校试点等），但本论坛讨论的核心是以农业院校为核心主体的创新模式，尤其是如何设计并强化农业院校与其他主体（尤其是政府部门和企业市场组织）之间的合作。为此，我提出如下具体问题：
首先，高校进行农业推广经费来源。究竟是政府、企业等市场组织还是自筹资金呢？这部分资金是以资捐助还是“外包”形式呢？如果是“外包”形式，如何划分和明确权责？
第二，农业高校与基层农业技术推广机构的关系。若是合作关系，交易成本会增加，且权责不明确，执行力差。基层农业技术推广机构的推广人员可以仿照美国大学成为学校的“雇员”，由学校进行培训、管理、评估。或者与农业高校签订劳务合同，成为“合同工”，同时由高校进行培训、指导和支持。但是，无论采用哪种模式，其激励机制是模式的核心。
第三，政府基层公共推广体系工作缺乏评估和有说服力的证据表明其价值这个问题被人长期诟病。农业院校导向的推广创新模式如何克服这一困难？
最后，我们亟需农业高校导向推广创新模式的案例及分析，尤其是“外包”、“合同制”、以及政府购买推广服务等创新模式。希望各位能够积极参与，与我们分享相关的经验与智慧。谢谢！
Prof. Xiangping Jia