全球粮食安全与营养论坛 (FSN论坛)

>> РУССКАЯ ВЕРСИЯ НИЖЕ << >> 中文版见下文 <<

Dear Prof. Xiangping Jia,

To answer your questions I shall firstly emphasize that agricultural extension in Uzbekistan, and I suppose in most of CA countries, does not exist as academic discipline and therefore as a profession (excuses, if I’ve missed this point in someone’s discussion). Also, it is absent on the level of adult education (so-called [re]-training program, or vocational education). This is an important aspect for overview of how ‘extension’ is done and who is involved in it.  Thus, theoretically, I can call ‘extension workers’ those whose work is formally/non-formally related to agriculture and knowledge/technology dissemination/generation on different levels:

1)       Formal, governmental, national: experts of the Ministry of Agriculture and water resources; agrarian science and education

2)  Non-governmental, national: specialists of the Farmers’ council

3)   Non-governmental, regional: NGO, donor-based TA projects;

4)    Private level, national: a) dealers of commercial firms, private agricultural shops; Grass roots: b) the same people from the above mentioned levels, since they can consult on their own e.g. within their home community and through network connections; c) Farmer-to-farmer and community-based exchange;

I’ve referred to agricultural teachers as potential extensionists due to their involvement into research projects at their universities, including Phd studies; the results of that work shall have the practicality for agriculture. Also, initiated and supported by the state, a tradition of annual Innovations Fair (since 2008) is now a platform for four domains: research, education, business and agricultural production = farmers, to demonstrate available local or adapted technologies, to make aware, to establish contacts and sign real contracts ( see comment of Mrs. Galimova of May 20).

Based on that, incentives that I see: 1) number of signed contracts with production and remuneration; 2) scoring system that evaluates teacher’s work on various criteria, whereas research and practical work add important share to the overall score and consequent remuneration;  3) apart from tangible and monetary value – name, reputation and improved skills. Here, the principles are the same, as for extension workers elsewhere in the world – One satisfied farmer will spread the word about the effective results. Moreover, nowadays researchers and teachers have better access to world knowledge and expertise through collaboration with foreign science and education, so as to enrich their own capital and diversify the advice they [can] provide.

RAS private sector: Private dealers of seeds, equipment as an example.  I can’t call it private RAS though, but as mentioned above - their work includes elements of advisory work, though heavily influenced by advertising and selling, rather than farm development. Yet, owing to access to information about improved seeds, technologies, experts who can advise, etc. these agents can communicate the alternative information from place to place, provided they gain appropriate extension expertise (approaches, basic principles), and see the extension function as additional asset. Perhaps, these private ‘extensionists’ can deliver the farmers’ feedback to the research system.

Connection between the private and public sector like academia has some gaps, indeed. One of the instances, the cases when research is implemented upon demand of farmers or private companies are still rare. Also, the problems of funding and state support, accountability remain among the challenges. 

Best regards, Elena.

PS. If you're interested, please see attached an article with our views on extension in Uzbekistan. 

Уважаемый проф. Ксиангпинг Джа!

Прежде чем ответить на Ваши вопросы, я бы хотела подчеркнуть, что распространение знаний в Узбекистане и, я полагаю, во всех странах ЦА, не являются академической дисциплиной и, как следствие, профессией (простите, если этот факт уже был отмечен). Кроме того, оно отсутствует на уровне образование для взрослых (так называемых программ [пере-] подготовки  или профессионального обучения). Это является важным аспектом для анализа того, как осуществляются услуги по распространению знаний, и кто вовлечен в этот процесс. Таким образом, теоретически, я могу назвать «работниками в сфере распространения знаний» тех, чья деятельность официально/неофициально имеет отношение к сельскому хозяйству и распространению знаний/технологий на разных уровнях:

• Официальный, государственный, национальный: эксперты Министерства сельского хозяйства и мелиорации, аграрная наука и образование; 
• Негосударственный, национальный: специалисты совета фермеров;
• Негосударственный, региональный: НПО, донорские проекты;
• Частный уровень, национальный: а) дилеры коммерческих фирм, частные магазины сельскохозяйственной продукции; Широкие массы: б) люди из указанных выше уровней, так как они могут проводить консультации самостоятельно, например, в рамках своих общин и посредством связей внутри сети; в) обмен по принципу «фермер фермеру» и на уровне общины.

Я уже отмечала, что преподаватели в сфере сельского хозяйства являются потенциальными распространителями знаний, ввиду их вовлеченности в исследовательские проекты в их университетах, включая работу над докторской диссертацией; результаты такой работы должны иметь практическое применение в сельском хозяйстве. Кроме того, являющаяся инициативой правительства и поддерживаемая им традиция проведения ежегодной ярмарки инноваций (с 2008 г.) сегодня является платформой для четырех сфер деятельности: исследования, образование, бизнес и сельскохозяйственное производство = фермеры, демонстрация доступных местных или привнесенных технологий, для ознакомления, установления контактов и подписания реальных контрактов (см. комментарий г-жи Галимовой от 20 мая).

Основываясь на этом, стимулами, которые я вижу, могут быть: 1) количество подписанных контрактов с условиями производства и вознаграждения; 2) система подсчета очков, которая оценивает работу преподавателей по различным критериям, в то время как исследования и практическая работа добавляют баллов к общей оценке и вознаграждению; 3) помимо материального и денежного выражения – имя, репутация и улучшенные навыки. Здесь принципы такие же, как для сотрудников сферы распространения знаний во всем мире – один довольный фермер расскажет всем, кому можно, об эффективных результатах. Кроме того, сегодня исследователи и преподаватели имеют лучший доступ к мировым знаниям и опыту, посредством сотрудничества с зарубежной наукой и образованием, с тем, чтобы увеличить свой капитал и разнообразить полезную информацию, которой они могут поделиться.  

СКС частного сектора: например, частные дилеры семян, оборудования. Тем не менее, я не могу назвать их частными СКС, но, как отмечалось выше, их деятельность включает элементы консультативной работы, хоть и находящейся под сильным влиянием рекламы и продаж, нежели развития фермерских хозяйств. Тем не менее, благодаря доступу к информации о лучших сортах семян, технологиях, экспертах, которые могут дать совет, и пр., эти субъекты могут передавать альтернативную информацию с места на место, при условии получения соответствующего опыта в сфере распространения знаний (подходы, основные принципы), и считать функцию распространения знаний дополнительным активом. Возможно, такие частные «распространители знаний» смогут привносить мнение фермеров в систему исследований. 

Связь между частным и государственным секторами, как и в случае с академической средой, в самом деле, имеет пробелы. Один из примеров: случаи, когда исследования проводятся по запросу фермеров или частных компаний, все еще являются редкими. Кроме того, проблемы финансирования и государственной поддержки, подотчетности, остаются в числе задач. 

С уважением, Елена.

PS. Если вас это заинтересует, то в приложении представлена статья с нашими взглядами на распространение знаний в Узбекистане. 

Elena Kan，乌兹别克斯坦

亲爱的贾相平教授：

为回应您提出的问题，我想首先强调的是，在乌兹别克斯坦（我想多数中亚国家也同样），作为研究学科并因此作为一门专业的农业推广并不存在（若讨论中已有人提及此点则请见谅）。而且它在成人教育层面（即所谓的（再）教育计划或职业教育）中也并不存在。这在总结“推广”的组织实施方式和参与主体问题上是一个重要方面。因此从理论角度看，我把“推广工作者”界定为那些正式或非正式从事各级农业和知识/技术传播/创生的人：

1)         正式——政府、国家层面：农业和水资源、农业科学和教育等部委的专家；

2)        非政府，国家层面：农民协会的专业人士；

3)        非政府，区域层面：非政府组织、捐助者资助的技术援助项目；

4)        私营，国家层面：a）商业企业经销商、私营农业经销店；基层层面：b）与上述层面相同的人，因为他们可以在各自所在社区和通过网络提供咨询服务；c）农民对农民和社区一级的交流。

我把农业教师也作为潜在的推广工作者，因为他们参与各自院校的科研项目，包括博士研究；研究结果将具有农业实用性。同时，在国家的倡导和支持下，一年一度的传统“创新交易会”（自2008年开始）现已成为以下四个领域的平台：科研、教育、经贸和农业生产=农民，用以展示可利用的当地或引进技术，用以提供信息，用以建立联系和签署实实在在的协议（参阅5月20日Galimova女士的评论）。

基于此，我认为对农业教师的激励在于：1）投入生产和获得报酬的签约数量；2）按各种标准评价教师工作的评分系统，科研和实践工作在总体评分和相应报酬中占重要比重；3）除有形和金钱价值之外的收益——名誉、名声和技能提高。在这一方面，原则与世界其他地方推广工作者相同——农民满意了就会对有效成果口口相传。此外现在的科研人员和教师能通过与国外科研教育界合作的方式更便捷地获取世界上的知识和专业能力，这样就能够充实自身的资本并使自身（能够）提供的咨询服务更为多元化。

农村咨询服务中的私营部门：以种子、设备的私营经销商为例。但我不能称他们为私营农业咨询服务，但如上所述，他们的工作包括了咨询服务的成分，但又受到广告和销售（而非农业发展）的很大影响。由于他们能获得有关良种、技术和咨询专家的信息，这些经销商能够在不同地方传播更多信息，条件是他们要掌握适当的推广专业知识（方法、基本原则）并把推广职能看作是额外资本。也许这些私营“推广工作者”还能把农民的反馈意见反映至科研系统。

私营部门与公共部门（如学术界）之间的联系的确存在一些鸿沟。例如，按照农民或私营企业需求来开展科研工作的情形还很少见。同时，挑战还包括资金和国家支持以及责任担当等问题。

顺致敬意。

Elena